Зимой работы мало, а свободного времени достаточно.
Зато с мая интенсивность полетов начинает плавно увеличиваться.
Норильчане и магаданцы везут детей на материк, нефтяники и шахтеры, отпахав
на северах, начинают летнюю миграцию на берега Черного моря. И тут уж
летчикам не до отпусков.
Рубашки с коротким рукавом хватает на пару месяцев: желтеет подмышками
(показатель сложности посадки). Вечно мокрый: вода, минералка, соки --
сочишься ими. Все бегом; таскаешь эти коробки, само собой, но ведь еще и
перипетии полета и околополетные проблемы -- их летом немерено. Организм
втягивается в эту круговерть и начинает существовать уже на резервах. Режима
нет, усталость хроническая, привычка спать в любых условиях -- за штурвалом,
на креслах в раскаленном салоне, в автобусе, в штурманской, на разборе...
Помню, как-то, намаявшись ночью по задержке, рулили мы утром на старт в
лучах зари. Пионерским салютом мы солнце не встречали: прочитав контрольную
карту на рулении и проконтролировав выпуск закрылков, Филаретыч упал на
пульт и спал все те долгие три минуты, пока мы подруливали к исполнительному
старту. А я тянул секунды: надо уже было включать обогрев ППД и читать
раздел контрольной карты "На предварительном старте", а штурман досматривал
сон. И жалко было будить. Но прозвучала команда, Витя заученно щелкнул
тумблерами, четко отдолдонил пункты карты; через две минуты мы неслись по
полосе: "Двести двадцать! Двести сорок! Рубеж! Подъем!"...
К июлю лишний вес, набранный во время зимнего обжорства и
неподвижности, начинает сбрасываться. Подтягиваются и начинают позванивать
нервы. Выходных мало, их почти нет. Общения дома тоже почти нет; желания
сводятся к душу и сну. Тяжелой кувалдой повисает временная летняя
импотенция. Сил никаких нет. Ощущение полуболезни, вонючий пот; сам себе
противен, все через силу...
В таком состоянии человек должен обеспечивать в небе безопасность
полетов и принимать мгновенные ответственные решения.
Вот так обходилась летному составу перевозка тех ста сорока миллионов
пассажиров в год.
Приходишь в эскадрилью после очередного острого разговора с женой.
-- Я устал. Дайте чуть отдохнуть... жизни нет.
-- Извини, брат. Ты сюда сам пришел? Рвался? Добровольно? А кто тебе
говорил, что здесь легко? Не тянешь -- иди на пенсию, ты ее заработал.
Или икра ложками, через силу, или пустой картофельный суп...
диетический. Выбирай. Да чего выбирать-то... но будьте же людьми, дайте, ну,
хоть три дня...
-- Ладно. Вот тебе Камчатка на три дня: там и отдохнешь. Съездишь на
Паратунку, искупаешься в радоновом источнике...способствует... Извини,
больше дать нечего.
А я ж только из Львова, из Одессы, или сидел неделю в Москве, дергал
ночами оттуда Мирный с Полярным. Сидишь на той Камчатке, спишь днем, а по
ночам в карты режешься от безделья. А дома все ревмя ревет без хозяина.
Сиди, грызи подоконник, ревнуй жену...
Господи...если бы случайно узнал, что у меня есть "дублер"...да я бы за
его здоровье свечку в церкви поставил.
Июль. Жара, грозы, горячий бетон перронов, светлые бессонные северные
ночи, беготня по южным рынкам, коробки, корзины с вишней, сон урывками...
К концу месяца отчетливо осознаешь: ты изнасилован этой работой.
К августу лица у летчиков стареют. Накладывается загар: все-таки в
Сочи-то мы за лето несколько раз попадаем, окунаемся в море, валяемся на
пляже.
-- Жалуется он. Да люди год копят на ту поездку -- и паровозом, --
чтобы в то море окунуться, а он -- несколько раз... на халяву. И правда,
зажрались летчики. Такое разнообразие... а тут -- каждую ночь со своей
законной, одно да потому...
Мне к августу не надо ни законной, ни незаконной. Хоть в гарем меня
затолкай, хоть на роскошную грудь уложи -- мне лишь бы помягче под щекой...
а впрочем, хоть как, лишь бы спать, спать, спать!
Летом погода есть везде. Начинаешь мечтать, чтоб хоть где-нибудь
закрылось -- и ты пошел бы спать в профилакторий. Хоть бы машина сломалась и
застряла -- и ты пошел бы спать в профилакторий. Хоть бы топлива не подвезли
-- и ты пошел бы спать в профилакторий. Хоть бы маленькое землетрясеньице,
самум, ураган, тайфун, сирокко, изверженьице вулканчика какого захудалого...
И ты пошел бы спать, спать, спать в вожделенный профилакторий...
В промежуточном порту падаешь на кресла в салоне и хоть десять минут...
Потом что-то толкает изнутри: капитан, вставай, пора идти подписывать
задание. Инструкция требует, чтобы экипаж готовился к полету в полном
составе. Я смотрю на ребят: скрючились на креслах, поджали ноги, чтобы не
мешать уборщицам... те понимают, тихонько протискиваются мимо экипажа и
прикорнувших тут же, вповалку, проводниц, мимоходом оправляют им задравшиеся
юбчонки...
Да пошли вы все, с вашей инструкцией. Погода миллион на миллион, лето
бушует... Спите ребята, я схожу сам, проконсультируюсь и подпишу. А вам --
лишних десять минут... ребятишки вы мои.
Машина стоит, еще горячая после полета. Опущены концы упругих крыльев.
На нижней поверхности, подмышками, выступил холодный пот, капает на землю:
настыло на высотном морозе топливо в баках и теперь там конденсируется
влага. Усталые ноги шасси, с дымящимися, облитыми водой колесами, с горячими
тормозами, снова плавно нагружаются и оседают под весом закачиваемого
керосина. Железным скрежетом шелестят лопатки успокоившихся турбин,
вращаемых летним ветерком. Стучат клапана топливной системы: у них тоже
экстрасистолы, как и у меня.
В салоне тихо копошатся обслуживающие полет люди. Штурман спит с
открытыми глазами -- жутковатое зрелище... а у меня перехватывает горло. Как
же ты устал, брат мой, Филаретыч...
Захожу в кабину. Гудят выпрямители, тонким звоном отзываются
гироагрегаты. У авиагоризонтов закатились шары под лоб... как у моего
штурмана. Устали мы все -- кому через час вновь поднимать в небо и тащить на
себе полторы сотни пассажиров. Дайте же нам хоть десять минут... И на
козырьке приборной доски безнадежно мигает красное табло: "К взлету не
готов"...
К концу августа начинаются туманы. Задержки, задержки, авральная
работа. Расписание сбивается. Отцы-командиры хватают первый попавшийся
экипаж и затыкают дыру. Звонят по домам, вылавливают на дачах. Мы норовим
забиться в щели, выключаем телефоны, но все равно нас загоняют в самолет:
надо вывозить домодедовских пассажиров; неделю сидят.
Иду по домодедовскому вокзалу. Глянул на себя в зеркало: сгорбившийся
дед, глаза красные, сивая голова всклокочена, пятки волочатся... но никто на
меня не обращает внимания. В вокзале духота. Люди -- только что не верхом
друг на дружке. Сидят и на окнах, и под лестницами, не протолкнуться.
Очереди: у справочного, в буфеты, в туалеты, в медпункт... На привокзальной
площади вытоптаны на газонах остатки жухлой травы; окрестный лес завален
мусором. Везде люди, люди, люди...
Внезапно меня охватывает чувство ненависти. Вот взял бы пулемет...
-- Кто вас гонит? Какого черта вы все норовите лететь именно в конце
августа? Это из-за вас я едва держусь на ногах. Это вы пьете мою кровь,
высасываете здоровье. Будьте вы прокляты! Сдыхайте в вокзале!
А они заглядывают мне в глаза. Седой инвалид, надевший летом в дорогу
пиджак с орденами (может, уважат ветерана). Молодая, до конечного предела
замордованная мамаша с грудным ребенком. Женщина средних лет с печатью
скорби на лице, обрамленном траурной косынкой. Они все, проклятые было мною,
смотрят в глаза... Капитан, сделай же что-нибудь!
Мне стыдно. Я стискиваю зубы, собираю остатки сил и развожу их по
городам и весям. Иду вместе с пассажирами через толпу тех, кто их ждал и
дождался. Гляжу этим людям в глаза.
Мой день рождения теряется в этих рейсах между летом и осенью. Тут не
до гульбы. Мы с нетерпением ждем спада. Но его все нет, а интенсивность
полетов такая же, а то еще и дополнительный рейс подбросят.
Работаем как под наркозом. Красные глаза ввалились; сна уже нет, так,
урывки. Наступает сентябрьская бессонница, результат истощения нервной
системы.
Жалоб у нас нет. Желаний нет. Одно сознание: безысходность. Тупик.
Ущелье, по которому несешься, уворачиваясь от встающих на дороге утесов.
Ждешь: вот-вот откроется простор... а впрочем, хрен с ним, с простором. Жить
не хочется.
Ни-че-го не хо-чу. НИ-ЧЕ-ГО!
Казалось бы, в сентябре должны случаться катастрофы. Ну не могут такие
экипажи обеспечивать безопасность полетов.
http://www.lib.ru/MEMUARY/ERSHOW_W/zapi ... go_psa.txt
Вход
Регистрация
FAQ
Поиск
